ХОЛОД
Зима выдалась холодная. Слишком уж холодная. А значит - и голодная.
Температура была, вероятно, градусов пятьдесят ниже нуля. Что ни говори, а при таких условиях не особо-то побегаешь в лесу в поисках еды: во-первых, нет никакого желания двигаться - хочется сесть у печки и греться, греться; правда. голод о себе всё ж даст знать - и вот тогда появляется "во-вторых": животных, которые хоть и редко, но гуляют в лесу, поймать ещё надо. А с людьми - совсем беда: не идут они в лес, что ты будешь делать! Так недолго и с голоду умереть.
К счастью, в один из январских дней, в какие мороз любит щипаться, а нынче совсем разошёлся, Белов, пробиравшийся через снега, вдруг заметил человека. Это было невероятно, и Белов даже не сразу поверил, что видит настоящего живого человека. Тем не менее, Белов, и не думавший останавливаться хоть на миг, направился прямёхонько к чужаку. Мысли его, Белова, бывшие до того о судьбе его семьи, с которой он жил здесь, в лесу, около полугода. и прерываемые только требовательным урчанием уже проголодавшегося желудка, сменились мыслями о том, что наконец еда, которую так ждали, объявилась сама...
Руки Белова, пролагавшего свой путь сквозь скрипящий снег, были засунуты в тёплые, глубокие карманы толстой шубы, но эти карманы были сделаны глубокими не по глупости. В них располагались предметы, столь необходимые при охоте на людей. В одном кармане, правом, было нечто тяжёлое, напоминающее по форме не то скалку, не то биту, и от этого крепкого деревянного орудия, как казалось Белову, веяло каким-то духом голода и насыщения; в левом кармане - верёвки. орудием, что в правом кармане, Белов оглушал свои жертвы, затем связывал верёвками и тащил к себе в избу, где в специальном помещении разделывал тела. Он никогда не умертвлял людей на природе: незачем бездумно проливать кровь на снег.
- Добрый день! - радостно выкрикнул человек, к котормоу приближался Белов.
Белов на мгновение остановился. В это самое мгновение, когда снег не скрипел под ногами в уродливых, но тёплых валенках и было тихо, Белов всматривался в плотно укутанную фигуру чужака и силился понять, почему тот позволил себе что-то говорить в этом лесу, ведь даже он, Белов, ничего и никогда не говорил вслух.
Белов снова стал пробираться, плыть почти через снег, который снова захрустел, который, тревожимый человеческими движениями, блестел от солнца - яркого, но совершенно не греющего солнца. Дунул ветерок и ударил в лицо ледяными иглами, на которые, однако, Белов совершенно не обратил внимания - ввиду сильного и сладкого чувства в животе.
- Что ты тут делаешь? - спросил Белов, подойдя к чужаку.
- Любуюсь красотой природы! - ответил тот, и в голосе его было восхищение.
- Красотой природы? - спросил Белов.
- Да! - воскликнул чужак. - Холод и снег, а всё равно - красота!!!
Белов никак не мог увидеть красоты, хотя внимательно всё вокруг осмотрел. Снег как снег. Мороз. Холод. Всё уныло. Слепит глаза. Деревья одиноки, нищие и сгибаются под тяжестью снега. Всюду сугробы, в которых легко утонуть. Белая пустыня. Веет какой-то холодной пустотой - смерть даже... Холодно и голодно. Какая уж тут красота?!
Белов посмотрел в красное, храбро открытое морозу лицо чужака: Уж не посмеивается ли, не подшучивает над ним? Сощуренные голубые глаза чужака выдавали истинное восхищение тем, что он именовал "красотой"; в уголках их были видны капельки слёз - из-за мороза идующего ветра. Губы на лице безостановочно шевелились, правда, Белов слов не слушал. Всё своё внимание Белов сосредоточил на сжимаеомм им орудии, покоящемся в карамане, а также на том, что ни в коем случае невозможно будет ему упустить удачный момент.
Удачный момент настал, когда чужак отвернул своё красное лицо и, воздев руки к небу, закричал совсем уж громко. Вот тогда-то Белов вынул биту и сильно ударил ею по голове этого наглого человека. Чужак рухнул.
***
Разделав тело и обработав его, чтобы можно было достаточно долго хранить, Белов вернулся в избу. Он подумал, что пока беспокоиться не о чем , пока есть возможность удовлетворить сиюминутную потребность в еде: ведь помимо этого чужака, было ещё два тела людей, которые были добыты Беловым раньше. Ещё была другая еда, не столь питательная, правда, но всё-таки - еда как-никак!
Белов, оказавшись в тёплой избе. обошёл все комнаты, но везде было пусто. Жены Ольги не было. Где же она? Вероятно, ушла в город - милостыню просить. Как полагал Белов, на те деньги, что дают прохожие, много не купишь. Но Ольга упорно продолжает два-три раза в неделю ходить в город.
Белов заглянул в комнату сына Максима. Тот спал, свернувшись калачиком под одеялом. Его лицо ни в коей мере не было похоже на лицо голдающего, и это при том, что за полгода жизни в лесу он умудрился обогнать в росте своих родителей и сохранить слой жира под кожей. Не будь Максим сыном, Белов с удовольствием бы отведал этого человечка...
Белов услышал, как сильно хлопнула входная дверь - вернулась Ольга. Белов подумал, что им не мешало бы обсудить своё положение.
***
- Что???
Это вскрикнула негодующе Ольга.
- Совесть у тебя вообще есть?
- Совесть здесь ни при чём, - отвечал Белов. - Простое выживание.
Они находились в пристройке к избе. Здесь Белов всегда разделывал, обрабатывал и хранил тела. Было прохладно.
- Выживание?! - дико взвизгнула Ольга.
- Оно самое, - спокойно отвечал Белов. - Пусть лучше умрёт кто-то один, чем все мы...
- Ты сумасшедший!.. И угораздило же меня потащиться за сумасшедшим в лес, когда всё было прекрасно!..
Ольга вспоминала прежнюю жизнь в городе. Тогда всего бало в достатке - особенно еды. И не приходилось бродить по лесу в поисках случайного путника, а затем, чувствую, как тошнота подступает к горлу, есть его... Вернуться бы к прежним временам, вернуться бы в город, но... но поедать людей уже вошло в привычку, и теперь как-то надо уживаться с голодным мужчиной, который, похоже, сошёл с ума...
- Послушай, Ольга! - воскликнул Белов и начал приводить аргументы в пользу того, что он счёл "единственным выходом": - Нас трое. И каждый должен жрать. Так? Но если кого-то не станет, то нам придётся добывать еды на треть меньше. Соответственно - на треть меньше надо будет тратить энергии и меньше бегать. Да плюс к тому то, что того, кого не станет, можно обработать и... Там я сегодня ещё оджно тело поймал, так что ещё одно - и мы протянем до весны, пожалуй. Потом появятся животные в лесу, их будет больше... И людей тоже...
- Нет!!! Ты сумасшедший!
- Ты сама должна понимать, что наш сын больше нас съедает - значит он и должен...
Белов не закончил, наткнувшись на злой взгляд Ольги. Она сказала:
- А потом? Потом ты меня съешь?
- Я же тебе уже говорил, что...
- Помотри во что ты превратился! Ты готов собственного сына сожрать!
- Эх... Как тебе объяснить?...
- А никак! Не смей к нему приближаться и не заговаривай больше на эту тему!
Ольга развернулась, чтобы выйти. Но Белов сделал крупный шаг впер.д и схватил жену за локоть, сильно сдавил.
- Стой! Мы должны решить этот вопрос!
Он отпустил её. Она, всё так же зло глядя на него сказала:
- Мы не решим никогда! Потому что я всегда буду против!
- Мы должны решить! И решить так, как хочу я!
Ольга вздрогнула после этих слов, но не оттого, что в помещении было прохладно. Оттого, что голосом Белова говорил не он сам, а кто-то другой. Нет, ни дьявол, ни тёмные сущности, ни инопланетный разум. Человеческий орган. Желудок.
- Слово "решить", - сказала Ольга, - предполагает наличие альтернатив...
- Альтернатив нет! - уверенно сказал Белов. - Альтернативой может бать только смерть! Тебя устраивает такая альтернатива?
- А пусть бы и смерть! Всё лучше, чем...
- Ах так! Смерть, получается, лучше жизни? А меня учили другому: ничего ценнее жизни нет...
- Не такой жизни!..
- Жизнь она и есть жизнь! И нечегно её делить на правильную и неправильную!
Белов будет стоять на своём. Ольга - на своём. Компромисса им не найти. Поэтому надо с этим бесконечным доказыванием своей правоты кончать.
***
Максим проснулся, почувствовав пустоту в желудке. Раньше он никогда не хотел есть после сна. Это было тем более странно, что проспал он, если судить по часам, всего полтора часа.
Максим заглянул во все комнаты, но нигде никого не было. Возможно, никто просто ещё не вернулся. Однако Максим тут же заметил одежду обоих родителей – правда, лишь пальто да валенки. А это значит, что и мать, и отец наверняка в пристройке – там, где хранятся тела.
Максим накинул своё пальто на плечи и выбежал из избы. В пять шагов достиг входа в пристройку, но вдруг остановился. Он услышал громкие крики матери, а прислушавшись – и спокойный голос отца.
Максим слушал. Поначалу он не понимал, о чём речь. Но по мере того, как мороз выбивал из него остатки сонливости, мозг начал усиленно работать, и Максим наконец сообразил, что отец хочет его, Максима, съесть! Он не верил в то, что слышит, но мороз и – особенно – начавшие болеть пальцы ног, не позволяли предположить, будто он до сих пор спит.
Наконец, осознав ужас того, что хочет сделать с ним отец, Максим бросился назад в избу. Оказавшись здесь, он скинул пальто прямо на пол, схватил стоявшую у стены отцовскую дубинку и бросился в свою комнату. Запер дверь, пододвинул к ней тяжёлую кровать, закрыл единственное окно, отчего в комнате стемнело. Держа дубинку обеими руками, уселся в угол, который был темнее остальных. Стал ждать.
Через какое-то время кто-то попытался войти в комнату, и Максим сжал дубинку руками. Он услышал голос Ольги:
- Максимка! Открой!
- Я ему не позволю! – выкрикнул он.
- Открой! Он ничего тебе не сделает!
- Но я слышал…
- Не волнуйся. Теперь он ничего не сможет сделать.
Максим осторожно, стараясь не шуметь, подошёл к двери. Он думал, что это отец заставляет так говорить Ольгу. Однако же за дверью он уловил лишь тяжёлое дыхание матери. Вполне определённо, рядом с ней никого не было.
- Максимка! – Ольга постучала два раза по дереву двери. – Теперь всё будет хорошо!
Максим отодвинул кровать и отпер дверь, готовы отстаивать своё право на жизнь перед отцом. Но отца действительно за дверью не было. Его вообще нигде не было в доме.
- Что ты потерял? – спросила Ольга, видя как сын ходит из комнаты в комнату и словно бы что-то ищет.
- Где отец?
Ольга отвечала всё так же неопределённо:
- Не волнуйся! Теперь всё будет хорошо.
Она посмотрела на сына и вдруг спросила:
- Ты есть хочешь?
- Не отказался бы.
- Пойдём.
Они прошли на кухню. Максим сел за стол положил дубинку себе на колени, и Ольга поставила перед ним большое блюдо с едой.
- Я один это не съем.
- Я помогу.
Они стали уплетать мясо с картофелем.
Вдруг Ольга почему-то спросила у сына:
- Тебе не кажется, что как-то неестественно тепло?
- Пожалуй, - согласился Максим.
Действительно: в лесу было очень холодно; в избе было чрезвычайно тепло.
Еды, приготовленной Ольгой становилось всё меньше, и Максим сказал:
- Какой-то вкус странный. Это что за животное?
- Человек.
- Человек? Не похоже. Свежий, что ли?
Ольга кивнула.
- Отец поймал?
- Нет. Это я пойм… Это я.
- Ты?
- Да. А что такого?
- Нет, ничего… А где поймала?
- В пристройке.
Максим, чувствовавший себя уже насытившимся, внезапно прекратил жевать. Ему показалось, что всё им съеденное сейчас попрёт назад.
- Что???
- Это твой отец.
август 2005
Михаил Соболь © 2005
